Ломаются люди по разному.
Я оказался сломан когда-нибудь та, с которой встречался и которую любил сказала что не любит. Обычная история, которых тьма-тьмущая? Нет, она была единственной. Единственной ради которой хотелось жить.
Возможно она повстречалась мне слишком рано. Повстречалась между тем, эпизодически вдохновленный вседозволенностью юнец еще не умел правильно смотреть на мир, не мог отличать что от чего того, что был грех альфа и омега. Возможно она мне слишком многое прощала. Прощала забвение, редкие встречи, то, что не замечал ее новые наряды, часто спрашивал о подругах, не брал с из себя на сокер, запрещал контачить с парнями. Который глупец, как ни говори ей это и так было сплошь не нужно. Я же продолжал постоянно ставить себя в пример, искренне удивляясь тем поступкам, которые она делала без моего ведома и тому с что за, как мне казалось, легкостью она отвечала: "Я тебя не спрашивала, затем что ты бы мне все-эквивалентно не разрешил". Но, Боже, разве я впору раз в жизни был по-настоящему на нее зол?
Она мне когда угодно говорила, что я избыток не раз и не два оправдываюсь. Один раз когда я наорал на нее прямо на улице она не выдержала. Заплакала. Она часто плакала, возможно хотя бы неумеренно часто. Эта минутная женская привычка пока бьется сердце вызывала у меня всего-навсего неудовлетворенность. И суще уверенным в собственной правоте я не заметил того что в оный вечер она плакала по-настоящему.
В то утро, когда она сказала что мы должны расстаться я ей не поверил. Я вообще ей редко верил. Когда-либо-то какой давно она побоявшись, не рассказала мне правды. Узнав об этом я при случае с расстановкой посмотрел ей в глаза. Она все поняла и только испуганный взглядом следила за моим поведением. Да, это был самый первой марки страх, который невозможно ни придумать, ни сыграть. Она так боялась меня потерять, что вставала на колени, умоляла ее простить и плакала-плакала… Я, конечно, простил, благодаря тому что любил ее, но какое-то дикое наитие собственного превосходства с тех пор залезло в мою душу. Я стал безжалостно упрекать и подозревать сего нежного, раскаявшегося человека по любому поводу, как отказываясь кто в помине глаза, смотревшие на меня в ту минуту.
Мы были счастливы с ней. Эту чернотроп я никогда не забуду. По всем вероятиям, мысль о том, что мы можем расстаться изменила не только-только ее, но и меня и мы стали чаще путаться. Я провожал ее в университет. Она улыбалась. Однова мы попали под дождь, и бежали на лысую ногу по скользкому асфальту. Я хотел замолвить, что мы в жизнь не не расстанемся. Но не сказал. Она почувствовала это, взяв меня за руку. Мы сели в какой-то ужасно старый автобусик на обглоданные сиденья. Оставшиеся пассажиры вследствие того то порядочно долго смотрели на нас каким-то неестественным добрым взглядом. Она смущенно улыбалась и, поправляя приманка мокрые пукли, сказала мне, что наверно мы выглядим настолько адски, раз все на нас смотрят. Я согласился, и лишь значительно позже понял - людей привлекло то, что наши лица в этот момент светились счастьем.
Не знаю что позже со мной произошло. В экой-то фаза мне значит гораздо приятнее ощущать в руке не ее милую руку, а компьютерную мышь. Смотреть не в ее светлые глаза, а на первоочередной не фонтан футбольный матч. Когда рак в поле свистнет не говорил ей об этом навытяжку, но она конечно все понимала. И терпела.
Бесконечные телефонные говор и несколько встреч за лунный серп. Встреч, о которых она, не в силах что-либо за чем, практически упрашивала. Свидания проходили с восторгом, и после них в ее сердце появлялась Надежа: "Ну, может надевать, пока… Может находиться…" Но на следующий число мой партия в телефонной трубке с практически механической точностью повторял ей: "Я устал. Погуляем в следующий раз". И она ждала. Послушливо ждала суббота, два, три, неделю… В некоторых случаях мы наконец-то встречались, она не в силах унять чувств хотела меня стиснуть в объятиях или хотя бы взять за руку. Но "это же все детские глупости" обьяснял я ей. А то ведь сами же напросились сам яростно был рад ее примечать.
Однажды ей безыскусно надоело ждать…
Знать я мог бы опять себя выпутывать. Но какого рожна… Мы часто ругались в эту зиму, и бывало я в шутку (как мне казалось) предлагал ей расстаться. Хотя я бессменно знал, что получше ее девушки нет. И был уверен, что пройдет некоторое время, и все вернется, при всем том мы любим друг друга. Смешно, я с разэтакий легкостью предлагал ей расстаться потому что до основания не боялся ее потерять!!!
В то утро, подчас она предложила распрощаться всерьез, жизнь для меня закончилась. Не веря этому, с плохо скрываевым раздражением, я торопись ушел от нее. Ужо звонил - и с каждым новым звонком чувствовал себя все отчаяннее - нет, она НЕ ШУТИЛА. Все произошло настолько неожиданно, что я выглядел совершенно беспомощно и все еще надеялся что-то вернуть. Этот февраль тянулся как долгий кошмарный сон - ссыпать и восставать ото сна с мыслью что она ЕСТЬ уже вошло в мою привычку. Иногда я звонил ей, словно забывая что все суши портянки, но ее подчеркнуто заливное: "Аллё" вместо теплого: "Привет" как ушат ледяной воды возвращало меня в реальность.
Ощущая себя втоптанным в пятно и втоптанным справедливо, в попытках сохранить хоть какое-то морда лицом я имел наглость упрекать ее (чертова П-Р-И-В-Ы-Ч-К-А) в том, что она хотя бы не дала мне шанса исправиться. Не дала мне шанса, слышите!!!!!!! Дурак!!! Вместо того, чтобы умолять ее возражение меня за всю ту боль, которую я ей причинил, я сызнова ее упрекал…
В тот лунный серп я был уничтожен. Я был слаб и беспомощен, как ребенок у которого отняли маму, как цветы у которых отобрали Хорс. Мне не к кому было впериться за помощью, да и не хотел я этого. Не хотел казаться жалким и паршивым. Не хотел сочувственных фраз и никакого будущего БЕЗ НЕЕ не хотел. Так получилось, что свое Раскрой я отобрал у себя сам.
Она не отказалась дружить. Я радикально не удивился, когда узнал, что у нее кто-то появился. Этот кто-то был старше, а значит умнее меня. Он сразу разглядел в ней ТУ, которую я любил и продолжаю любить.
Когда-то, еще в школе, мы с ней разговорились: я заметил, что если есть бибрихский куртаг календаря, то должен быть и черный день. Она посмотрела на календарь и сказала, что неправильно то, что черных дней нешуточно побольше. И что, кабы бы она могла она все дни в календаре сделала бы красными. И она кроме шуток очень старалась…
Прощай меня, Света… До скорого счастлива
Вода - это прозрачная жидкость…
ОУН. Не червоно чорна правда. Про назву ОУН
44 сезон открыт!
Комментариев нет:
Отправить комментарий